Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история  - Петер Загер

Почти каждую неделю кто-нибудь обращается за разрешением на съемку в комнатах Ньютона, и каждый раз казначей вынужден отказывать, потому что там живут члены колледжа. «У нас нет помещений-мемориалов. Мы не музей, мы здесь работаем». Вот, например, лестница Е – кто там только не жил, будучи студентом или профессором: романист Уиль ям Теккерей, историк Томас Бабингтон Маколей, антрополог Джеймс Фрезер. И, как в библейской генеалогии, одно имя в Тринити-колледже тянет за собой другое. Взять хотя бы историков: от Маколея через его внучатого племянника Джорджа Маколея Тревельяна и его учителя лорда Эктона к ученику Тревельяна Стивену Рансимену, хронисту Крестовых походов, и дальше к Э. Х. Карру, Орландо Фиджесу и Ричарду Эвнасу ширится фаланга членов Тринити-колледжа, работавших в русле великой англосаксонской традиции исторического повествования. «Социальная история Англии» Тревельяна стала бестселлером, а сам он – ректором Тринити-колледжа. В память о Славной революции 1688 года он взял себе номер телефона 16-88. До 2004 года ректором был Амартия Сен, исследователь всемирной проблемы бедности, супруг дочери Ротшильда и нобелевский лауреат по экономике.

В южном крыле Грейт-корта, где сторожевую башню украшает статуя Елизаветы I, в 1967 году квартиру на лестнице К занял новоиспеченный студент из дома Виндзоров. Три года принц Чарлз изучал в Кембридже антропологию и историю – первый студент королевских кровей, который действительно заработал степень бакалавра и сдал экзамены. К анекдотам Тринити-колледжа он не прибавил ничего, хотя однажды и рассмешил однокашников. Как-то, когда они сидели в компании и делились друг с другом, чем будут заниматься после сдачи экзаменов и кем хотят стать, Чарлз заявил: «Хочу стать королем Европы».

К домашним ритуалам Тринити-колледжа относится и умение одним махом перепрыгнуть через восемь полукруглых ступеней трапезной. Похожий на пагоду фонарь венчает плос кую крышу здания – еще одно возможное спортивное достижение для любителей лазать по фасадам: «Это самый лучший вид на университетские Альпы», как написано в «Путеводителе по Тринити-колледжу для любителей лазать по крышам» 1899 года. Этот зал длиной более тридцати метров – самая большая столовая в Кембридже – был построен в 1604–1605 годах по образцу Мидл-Темпл-холла в Лондоне. С роскошью поддерживает столовая Тринити-колледжа традицию средневековых трапезных. Ее интерьер с самого начала был старомодным – от галереи менестрелей, возвышения для певцов с декоративным ограждением виртуозной резьбы, до балочного потолка в стиле Якова I, слишком изящного для своих размеров. Пластмассовые утята, восседающие тут и там на перекрытиях, свидетельствуют об активности местного Общества верхолазов.

Два высоких эркерных окна с геральдическими мотивами в оформлении освещают головную часть трапезной: два «высоких стола», зарезервированных для ректора, членов совета колледжа и высоких гостей. На обшитой панелями стене над ними председательствует Генрих VIII с широко расставленными ногами – громадный, как и на уничтоженной фреске Г. Гольбейна 1537 года во дворце Уайтхолл. Справа от портрета короля-основателя (копия 1667 года) висит портрет его дочери Марии Тюдор, как всегда строгой, а по левую руку от короля – длинноногий красивый мальчик пятнадцати лет, который позднее, в 1791 году, уже в отделанной золотом магистерской мантии выпускника Тринити-колледжа позировал художнику Джорджу Ромни. Это принц Уильям-Фредерик, второй граф Глостерский, по прозвищу Глупый Билли, впоследствии канцлер университета и первый член королевской семьи, учившийся в Кембридже. Его портрет был заменен на детский, кисти Джошуа Рейнольдса. Вы не найдете более очаровательных портретов в галерее знаменитостей Тринити-колледжа. Нежелание студентов обманываться всем этим блеском доказывает замечание в «Альтернативном проспекте»: «Убранство трапезной по-прежнему впечатляет гораздо больше, чем то, что подается на стол».

Изредка здесь можно было встретить члена Тринити-колледжа Людвига Витгенштейна. Однажды философ осторожно погрузил ложку в десерт, похожий на пудинг. «Сэр, – подбодрил его служитель, – если вы копнете поглубже, вы найдете там персик». По словам Витгенштейна, это была самая дружелюбная фраза, какую ему довелось услышать в Кембридже.

Из коридора трапезной мы выходим в Невилз-корт или скорее на окаймленную балюстрадой террасу, известную как трибуна Рена. С этой классической трибуны открывается вид на второй двор Тринити-колледжа, заложенный по решению ректора Томаса Невила в 1612 году. На смену средневековой хаотичности Грейт-корта пришла соразмерность Ренессанса – флигель с колоннадной галереей средиземноморской элегантности, в которой Ньютон с маятником в руке измеряет скорость звука, исследуя эхо. В центре двора расположен безупречный газон. «Однажды студенты загромоздили его мебелью, – вспоминает привратник. – А в другой раз выпустили во двор белых кроликов». Безобидная шутка, если вспомнить, что Байрон со своим медведем гулял именно здесь. Собственные комнаты в северном крыле Невилз-корта юный лорд украсил лампами в греческом стиле, обставил оттоманкой и кроватью с балдахином. Он имел слугу и лошадь и в уже первом триместре написал кузине Августе, что чувствует себя «независимым, как немецкий принц, который чеканит собственную монету». Из комнат на втором этаже Байрон смотрел на библиотеку Рена, где ныне он увековечен в мраморе.

Изначально Невилз-корт был открыт со стороны реки и выглядел вполне по-домашнему. Монументальное западное крыло он приобрел, когда учитель Ньютона, ректор Исаак Барроу («Бог всегда действует геометрически»), попросил своего друга Кристофера Рена построить для колледжа новую библиотеку. Рен сделал это без гонорара, создав свой кембриджский шедевр (1676–1685). Библиотека Тринити-колледжа превосходит университетскую библиотеку так же, как часовня Кингз-колледжа – университетскую церковь. Рен спроектировал вытянутое в длину здание с открытым колонным залом на первом этаже, подобно большим залам в античных гимнасиях. Высокие окна над аркадами подхватывали ритм полуциркульных арок; большие, спокойные волны из кеттонского камня, тщательно обработанного каменотесом Рена Робертом Грамбольдом, на свету меняли цвет с кремового на персиковый. С балюстрады на крыше во двор смотрят четыре статуи, аллегории теологии, юриспруденции, физики и математики, созданные придворным скульптором Вильгельма III. Насколько богато украшена стена, выходящая во внутренний двор, настолько же просто и строго выглядит фасад, выходящий на реку, расчлененный тремя портиками с колоннами – вполне достаточно для Бакса, который в то время не был парком.

Один-единственный барочный прием доказывает конструктивно-математический гений Рена. Верхний этаж, где расположена библиотека, начинается не над триглифным фризом, как кажется снаружи, а непосредственно под аркадой. Дополнив арки люнетами, Рен скрыл истинную высоту этажа. Опустив уровень пола, он выиграл пространство как под полки, так и под большие окна, получив очень просторный и светлый зал. В строительстве этой библиотеки, гораздо более монументальной, чем кажется снаружи, Рен следовал великим образцам Ренессанса (библиотека Лауренциана работы Микеланджело во Флоренции и библиотека Сансовино в Венеции).

А что за интерьер! Сорок шесть метров в длину, двенадцать в ширину и столько же в высоту – дворец для книг с логовами для чтения между полками, которые впервые расположились вдоль стены и под прямым углом к полкам, – комбинация английской стеллажной системы и континентального читального зала. Рен спроектировал табуреты и столы с вращающимися пультами для книг в учебных кабинетах, а также книжные полки из дуба, мореные в розовый цвет под кедр. Резьба же, напротив, выполнена из липы, причем так виртуозно, как это было под силу в то время только одному человеку – Гринлингу Гиббонсу, гражданину природы, как восславил его Горацио Уолпол, который «дереву придает свободную и воздушную легкость цветов». Между 1691 и 1695 годом Гиббонс украсил книжные шкафы Тринити-колледжа цветочными гирляндами, фруктами, щитами и эмблемами. На одной из двадцати четырех основных панелей на самом верху сидит, приготовившись к прыжку, резной кузнечик. Имеется даже мраморная статуя шестого герцога Сомерсетского, тогдашнего канцлера университета, – правда, неуклюжая, так как мрамор не был привычным материалом для Гиббонса.